Самые рок-н-ролльные места Петербурга: выбор Вадима Самойлова

Квартира Балабанова

Одно из тех мест, с которыми у меня ассоциируется Санкт-Петербург. А вместе с ним – время и события в период работы с Сергеем Бодровым над его дебютным фильмом «Сестры». Я достаточно долгое время провел в Питере, работал на Ленфильме. Ну а самой «вишенкой» во всем этом периоде были дружеские посиделки на квартире у Леши Балабанова на 3-й Линии Васильевского острова. Это дом, в котором в свое время жил Миклухо-Маклай. Были дружеские посиделки с распиванием крепкого вишневого сока, разговоры о свердловском рок-клубе, кинематографе, искусстве, истории. Я еще помню, Балабанов был таким «фетишистом» в посиделках. Например, если водка, то она должна быть налита в графинчик, должны быть стопочки. Всё это было древнее, времен того же Миклухо-Маклая, как мне показалось. И при наблюдении за общением Балабанова с Бодровым создавалось такое ощущение, что будто мастер передает свои знания ученику. Это был своего рода сакральный момент. И у меня очень теплые впечатления, я этих людей очень любил и уважал. Эти место, время и событие в Питере для меня весьма знаковые.

Ленинградский Дворец Молодёжи

Легендарный комплекс, состоящий из гостиницы и концертного зала, такой типичный для советского времени Дворец Молодежи. Чем он примечателен? Мы там сыграли много сольных концертов и участвовали в каких-то фестивальных мероприятиях. А площадка эта знаменательна тем, что на ней проходил, если не ошибаюсь, V фестиваль питерского рок-клуба — то есть место такое намоленное. И на этой же площадке снимались эпизоды фильма «Взломщик». Как раз тот момент, где Костя Кинчев, выступая на сцене, разбивает о ногу гитару и вышвыривает ее в зал. Когда мы впервые туда попали, этот флер присутствовал. Место намоленное, да, и это чувствовалось. Когда я там находился, чувствовалась особая ответственность, и присутствовал внутренний подъем. Ленинградский Дворец Молодежи – особое место воспоминаний. Ну и вообще Питер – культурная и рок-н-ролльная столица, особенно по тем временам была. Поэтому, выступая в Питере, будто сдаешь экзамен. Спасибо большое Питеру за такие эмоции!

Конюшенный Двор

Это такое увеселительное заведение, которое существовало в разных формах: оно было и диско-баром, и клубом. Находилось оно на канале Грибоедова. И мы в пору популярности группы «Агата Кристи» выступали в Питере два-три года подряд в этом месте по два-три раза в год. Это небольшое местечко, всего лишь человек 200 с трудом влезало. И я помню, когда была презентация альбома «Опиум», на афишах, развешанных по городу, было написано «Опиум в Конюшне». И, короче говоря, отстроились, погуляли по Питеру, подходим к клубу, смотрим – все в клубе лежат носом в пол, стоят машины ОМОНа, всех досматривают. Потом ходили слухи, что кто-то сообщил, что на этом концерте будет передаваться крупная партия наркотиков и так далее… но, слава богу, все обошлось. В общем, было весело. И Слава Бутусов там находился, стоял у стенки вместе с Глебом. А мы сидели снаружи и ждали. Кстати, тогда же еще познакомились с маленькой Ксюшей Собчак, которая тоже оказалась в этом клубе на концерте, была выведена и сидела с нами в соседнем ресторане, страшными глазами смотрела на пьяных мохнатых рокеров.

Следующие два места, которые я решил объединить в одно, касаются Питера как организма.

Первый мой длительный период пребывания в Питере, когда я не просто приехал на концерт или в свободный день, а приехал и жил там месяц-полтора, случился, когда мы с Алексеем Могилевским готовили концертную версию альбома «Титаник» для группы «Наутилус Помпилиус». То есть мы сделали запись этого альбома в Екатеринбурге, я продюсировал всю эту историю и участвовал как музыкант, и потом спустя какое-то время, в феврале-марте эти месяц-полтора мы с Лешей Могилевским жили в Питере, в гостинице «Россия» на Московском проспекте. Каждое утро мы сначала шли пешком по холодному Питеру с его стопроцентной влажностью и дикими, промозглыми ветрами, что приводило к нашим первым питерским бронхитам. Потом садились в метро до репетиционной базы, там работа и возвращение обратно. Иногда, когда мы поздно заканчивали, мы шли в центре вдоль каких-то массивных зданий по мало освещенным улицам в полной тишине и пустоте… и я тогда понял, почему Гоголь написал «Шинель», я понял, что примерно это он должен был чувствовать. Так что вот такой период – Московский проспект, гостиница «Россия» и питерский метрополитен.

И еще одно место вдогонку, которое я воспринял как лицо Питера, — в 89-м или 90-м году мы приехали выступать на какое-то сборное мероприятие, и у нас было несколько свободных часов. И, идя по набережной Мойки, мы обратили внимание на многочисленные лодочки-катерочки, которые там стоят, и решили-таки прокатиться. Всей группой сели и провели замечательную традиционную экскурсию по каналам Питера, и я понял, что для того, чтобы понять, что такое Питер, эта экскурсия просто необходима. Необходимо его увидеть снизу, с воды, проезжая под этими древними, многовековыми сводами мостиков, ты начинаешь понимать историю Питера по-другому, по-другому его чувствовать.

Вот такой он, мой Питер.