Никита Ефремов и Ирина Старшенбаум: «Когда мы оставались вчетвером в квартире и снимали, было ощущение, что создаём какой-то студенческий экспериментальный фильм»

Стоит ли в России браться за тему домашнего насилия и освещать её в искусстве?

Ирина Старшенбаум: С этой темой сложно работать из-за стереотипного мнения многих людей. При просмотре наш фильм вызывает много сложных вопросов. И поэтому имеет терапевтический эффект, ведущий к работе над собственным отношением к домашнему насилию.

Зритель остаётся один на один с миром главной героини — сужающимся коридором, который во время просмотра давит и вызывает чувство клаустрофобии. Человек получает возможность поработать со своей эмпатией, а не только подумать о том, что в мире «где-то» есть домашнее насилие, но напрямую оно к нему не относится.

Режиссёр фильма — дебютант Иван Петухов. Сложно ли вам было с ним работать?

Никита Ефремов: В начале работы над картиной я не понимал различие между хоррором и постхоррором и поэтому подумал, что «Сёстры» будут ужастиком с мистикой. Тогда мы созвонились с Иваном и обсудили моё восприятие героя. Обычно есть устойчивое противопоставление агрессора и жертвы — мне же как актёру хотелось понять причинно-следственную связь в отношениях между героями.

Говорят, артисты всегда оправдывают своих героев. Да, мне было важно покопаться в его детских травмах и понять, что он не виноват в том, что стал таким, но несёт за свои действия ответственность. Есть причины, по которым сложились те или иные паттерны в поведении моего героя.

Ирина Старшенбаум: Перед съёмками мы с Никитой договорились, что не будем принимать ни одну из сторон и показывать стереотипно, что кто-то плохой. Мы решили, что хорошо, честно подготовимся к работе, но будем играть как мы чувствуем, забыв о контексте.

Никита Ефремов: Стоит отдать должное Ивану как режиссёру. Для него важнее всего на площадке не собственное эго, а процесс съёмок. Поэтому Иван готов прислушиваться ко всем мнениям. У нас подобралась хорошая команда, и все друг друга уважали.

Ирина Старшенбаум: С Ваней мы познакомились шесть лет назад, когда снимали его короткий метр. В первой его короткометражке, кстати, Ума Турман сыграла продавщицу в магазине. Я очаровалась творческой работой Ивана и его вниманием к каждой детали во время съёмок. Обычно режиссёры-дебютанты в какой-то момент «плывут» и не могут дальше выстроить работу. С Ваней такого не было — он с большим трепетом относится к съёмкам, хорошо чувствует площадку и артистов.

Сначала он позвал меня сниматься в короткий метр о паре, которая сидела в ресторане, и моя героиня сказала нет на предложение выйти замуж. Ваня делал эту работу на собственные деньги.

Мы очень интенсивно готовились к картине, а на съёмках хоть и было непросто из-за темы, при этом, как ни странно, все 18 съёмочных дней мы с удовольствием работали — я, Никита, Ваня и наш оператор. Было ощущение, когда мы вчетвером оставались в квартире и снимали, что создаём какой-то студенческий эксперимент. При этом все чувствовали важность нашей картины.

На премьере мы с друзьями обсуждали ленту. Они думали, что фильм будет хорошим, но относились к нему как к дебюту, в котором стоит закрывать глаза на какие-то огрехи. Однако у Вани свой темпоритм, при котором картина кажется на первый взгляд очень медитативной, но так захватывает, что даже для меня этот эффект оказался сюрпризом.

Для чего ты общалась с жертвами насилия перед съёмками?

Ирина Старшенбаум: Мне было важно не подстраиваться и не изображать что-то на экране — хотелось понять в первую очередь чувство стыда и вины жертв домашнего насилия и то, почему они редко с кем-то делятся тем, что произошло. Самое печальное, что даже среди близких можно легко найти людей, которые сталкивались с этой проблемой. После премьеры фильма ко мне подходили девушки и говорили: «Как вы угадали с состоянием шока и замороженности — это ведь никому не объяснить! Знаете, эта история про меня».

В сюжете «Сестёр» мистика играет очень важную роль. А вы сами верите в нечто необъяснимое?

Никита Ефремов: Я раньше увлекался медитациями и поэтому знаю, что есть видимый и невидимый мир. Но в то же время стараюсь понимать, откуда приходит ко мне знание о душе — например, из буддистских текстов. Доверять новомодным направлениям мне не всегда легко. Если у меня хороший контакт с самим собой, я и сам услышу то, о чём можно узнать с помощью астрологии, таро и похожих практик.

Как появился образ таинственных сестёр?

Ирина Старшенбаум: Когда Ваня изучал проблему домашнего насилия, он заметил в ней большую роль правоохранительных органов. Через образ сестринства Ваня хотел показать, как женщины забирают заявление при почти сформированном деле — когда у главной героини и сестёр уже есть договор о помощи.

Никита Ефремов: Насколько я знаю, Ваня черпал вдохновение в старообрядческих образах. Чтобы не оскорбить ничьи чувства, мы приняли решение показать этот образ через мистику.

Картина создавалась в павильоне, а не в настоящей квартире. Насколько такие съёмки отличаются от работы в других локациях?

Ирина Старшенбаум: Для этого фильма было бы неправильно выбирать какой-нибудь уютный ЖК, в котором можно с комфортом выпить кофе, а позже пойти работать. При съёмках в одном месте концентрируется энергия. На десятый день мы приезжали и сразу входили в кадр — не нужно было долго морально готовиться.

Какие у вас хобби и увлечения в свободное от кино время?

Ирина Старшенбаум: Никита пишет очень хорошую музыку, которую мы ещё услышим.

Никита Ефремов: Ира любит жить, увлекается макраме и интересуется разными мистическими вещами. Любит готовить. Последнее время Ира очень много занималась переустройством дома, и у неё это неплохо получилось.

Ирина Старшенбаум: Я ещё рисовать люблю — у Никиты есть мои картины.

Помимо съёмок вы также много занимаетесь озвучиванием. Над какими проектами вы сейчас работаете?

Никита Ефремов: Мне очень нравится озвучивать книги — скоро будет опубликована аудиокнига «Географ глобус пропил», а недавно меня позвали работать над «Непобедимым солнцем» Виктора Пелевина.

Ирина Старшенбаум: Две самые известные книги, которые я озвучивала, — «Дневник Анны Франк» и «Интердевочка». У знаменитого позднесоветского фильма есть литературная основа, и читается она очень легко.