Так рождается Смута: рецензия на спектакль «Борис Годунов» в Театре на Васильевском

Режиссёр Руслан Нанава и вся его творческая команда проделали огромную работу, поставив трагедию Пушкина глубоко и основательно. Внешней причиной для постановки стали 200-летие трагедии «Борис Годунов», 155-летие её премьеры и 420 лет со дня окончания правления Бориса Годунова. Внутренней — потребность осмыслить сложную и противоречивую Смуту не как определённый период в истории, а как состояние, которому свойственно повторяться из эпохи в эпоху. Спектакль впечатляет бережным отношением к первоисточнику, полнотой смыслов, современной подачей и узнаваемостью образов. Визуальную составляющую постановки создал народный художник России, главный художник Театра на Васильевском Семён Пастух.

Пушкин посвятил своё произведение Николаю Карамзину, первому популяризатору русской истории, автору труда «История государства Российского». По мнению Карамзина, в гибели 8-летнего Димитрия, сына Ивана Грозного от его восьмой жены Марии Нагой, виновен Борис Годунов. Пушкин в своей пьесе следует за Карамзиным, его Годунов — убийца. Стоит напомнить, что реальных доказательств виновности Годунова так и не было найдено, и современные исследования также не подтверждают, что он имел какое-либо отношение к гибели Димитрия. Установленная причина смерти царевича — эпилептический припадок, во время которого он смертельно ранил себя ножиком.

Действие спектакля Руслана Нанавы разворачивается вне времени. Это может быть как заявленный 1598 год, так и 1918 или 1991. Главное, что это время неустойчивости власти, когда нет ничего определённого, и любая мелочь способна стать соломинкой, которая переломит спину верблюда — некогда (хотя вроде совсем недавно) мощного государства.

Важное место в трагедии Пушкина занимают народные сцены. В спектакле Руслана Нанавы народ представлен тряпичными куклами. С ними «играет» и на разные голоса озвучивает Юродивый (Арсений Мыцык) — он же своеобразный конферансье, который представляет действующих лиц, зачитывает пушкинские ремарки и развлекает зрителей шутками во время смены декораций.

Смена декораций происходит точно по ремаркам Пушкина. Художник-постановщик Семён Пастух придумал конструкцию из движущихся стен, которые в разном расположении создают разные пространства. Это и московский Кремль, и монашеская келья Пимена, и сад, и поле битвы. Также стены несут в себе символическое значение: при воцарении Годунова и в финале, когда престол занимает Самозванец, стена неумолимо движется на толпу кукол, сметая их со своего пути — жернова истории в их визуальном воплощении.

Пушкин в своей пьесе не просто рассказывает о прошлом — он видит будущее, выступает истинным поэтом-пророком. Создатели спектакля следуют идее провидчества, вводя в спектакль ненавязчивые аллюзии на события, которые являются будущим по отношению к Смуте: убийство Романовых, правление Сталина, события 1990-х.

Актёр Андрей Горбачёв в образе Бориса Годунова безоговорочно приковывает к себе внимание и наполняет зал тягучим ощущением внутренней боли. Его царь Годунов — выдающейся силы личность, и страдания его столь же сильны. Не принятый ни боярами как низший по роду, ни народом как «царь Ирод», главный герой понимает, что все его старания тщетны, и никакая щедрость и гуманность не принесут ему любви и почитания. Муки совести в исполнении Андрея Горбачёва кажутся чем-то плотным, осязаемым. Ближе к финалу, когда Годунов допытывается у Шуйского, действительно ли тот опознал в погибшем мальчике Димитрия, в его голосе звучит уже даже не страх, а скрытая надежда: может, царевич действительно выжил, и шут с ней, с властью, зато невыносимое бремя нечистой совести, наконец, ослабит свою хватку.

Миру московских серых стен, мохнатых шуб и тревожных колоколов противопоставлен яркий мир Запада, куда сбегает из монастыря молодой инок Гришка Отрепьев, прикинувшись спасшимся царевичем Димитрием. Это манящий мир гламура и блеска, здесь танцуют под модную европейскую музыку, ярко одеваются, и царит вечный праздник. Польские паны, а также сбежавшие из Москвы и готовые навести там новый порядок русские не колеблясь становятся под знамёна новоявленного «царевича».

Гришка-самозванец в исполнении Ивана Конкина — внешне простецкий, но хитроумный парень, воплотивший свою дерзкую мечту стать царём, благодаря полнейшей беспринципности. Ему всё «фиолетово»: и то, как креститься — по-православному или по-католически — и то, что будет с его страной, если он приведёт туда врагов. А полякам в свою очередь без разницы, что за царевич, настоящий или нет, важно, что Москву ждут проблемы.

Колеблется Гришка лишь раз — в сцене с Мариной Мнишек (Маргарита Галич / Ксения Чекушкина). Это одна из самых развёрнутых и эмоциональных сцен в спектакле. Здесь происходит окончательное превращение Гришки в Самозванца, готового пойти на всё ради власти. Внутренняя трансформация сопровождается эмоциональным взрывом. Гордую Марину ждёт холодный душ в буквальном смысле — Гришка разворачивается на 180 градусов и окунает высокородную панну с головой в фонтан, находящийся по центру сцены. За него Польша, он сядет на московский престол, а Марина станет его женой.

Но чтобы достичь своей цели, Самозванцу придётся пойти войной против своих: перейти границу и одолеть 50-тысячную русскую армию, имея почти в десять раз меньше людей. Авантюра, казалось бы, абсурдная. Но помогает ему в этом сам русский народ — те самые тряпичные куклы, которыми ничего не стоит манипулировать. Приспешник Самозванца Гаврила Пушкин (Вадим Сердюков) подчёркивает это в разговоре с военачальником русской армии Басмановым (Роман Зайдуллин):

В сцене битвы герои продираются сквозь частокол из гигантских мечей и горы тряпичных трупов. Лицо и руки Самозванца покрываются кровью, он теряет своих соратников на поле боя. Но когда не хватает силы, в дело вступает пропаганда. Люди Самозванца шлют письма к народу, эмоциональному и легко внушаемому, ещё больше разжигая ненависть к Годунову и укрепляя наивную веру в чудесным образом спасшегося царевича. И вуаля — двери в столицу открываются сами.

Перед мнением бессильны и огромное войско, и законный царь Феодор, сын Годунова, и боярская присяга. Слепая вера в «настоящего», «доброго» царя окончательно разваливает хлипкую структуру власти и прокладывает дорогу в Смуту, которая продлится почти 15 лет.

Фотографии: пресс-служба Театра на Васильевском.

Оставьте комментарий