Юрий Смекалов: Моя задача — помочь классическому балету и современному танцу научиться уважать друг друга

В постановке роман Станислава Лема – только отправная точка путешествия. Дальше шесть артистов из разных танцевальных миров – звезды мирового балета и представители экспериментальных стилей — вместе отправляются на поиски нового танцевального языка и ответов на вопросы: что можно назвать высшим разумом, «оттисками генетической памяти», которые определяют наше существование? Действие спектакля разворачивается в космическом пространстве.

О работе над спектаклем «Солярис»

То, о чем пишет Станислав Лем в «Солярисе», волнует каждого человека. Дело тут не в самой истории и не в космосе, хотя это тема очень благодатная для визуальной реализации. Гораздо более важные вещи скрыты между строк. Это попытка понять: что является для нас самым ценным? В фильме Андрея Тарковского истинная ценность человека в его прошлом. Но Лем остался недоволен этой трактовкой. В нашем спектакле мы выстраиваем иной сюжет. Ведь, может быть, движущей силой постоянного поиска ответа является его отсутствие?

О «Приюте комедианта» и режиссерской свободе

Идея постановки «Соляриса» возникла из желания внутренней, а не внешней самореализации. Когда так происходит, необходима площадка, которая примет твою идею. Сейчас режиссер редко получает возможность ставить то, что хочет. Существует компромисс: театр дает тебе ресурсы, чтобы профессионально развиваться, а ты ставишь то, что нужно театру и принимаешь заданные рамки.

В Петербурге «Приют комедианта» — это одна из немногих площадок, которая остается «свободной зоной», даёт возможность экспериментировать и действовать смело.

О работе хореографа с композитором

Именно музыка в спектакле  задает тон танцу. В «Солярисе» мы рассуждаем о вопросах, на которые человеку не даны однозначные ответы. Фактически мы ставим спектакль о том, чего никто не знает. Значит, и музыка должна уходить от закрепленных форм, быть в хорошем смысле странной. К тому же для меня важно, чтобы музыка отражала атмосферу сегодняшнего дня. Бхима Юнусов – композитор, с которым я работаю над постановкой, – ещё совсем молодой парень, у которого пока не блокировалась способность ощущать атмосферу времени. Он представитель тех, кого называют миллениалами, поколения людей, абсолютно свободных внутренне. Они не хотят ни к чему привязываться, живут на съемных квартирах, путешествуют, стремятся к познанию мира. Они существуют в нашей эпохе. Так же, как Чайковский, Прокофьев, Стравинский существовали в своей. Эти композиторы, работая в тандеме с постановщиками, мыслили формами, которые были актуальны для их времени. Именно поэтому мне кажется странным желание бесконечно интерпретировать классику. Мы постоянно прикрываемся великими именами, и тем, что мы что-то переосмысляем. Может, пора уже начать осмыслять наше время?

О танцовщиках из разных миров

Артисты, работающие над постановкой «Соляриса», – это люди разных «танцевальных вер», и каждый в своем мире – уже состоявшийся танцовщик. Но одна из моих внутренних задач заключалась в том, чтобы помочь классическому балету и современному танцу научиться сотрудничать, уважать друг друга. Я хочу, чтобы совместная работа позволила артистам перенять у партнеров то, чего не хватает в родных направлениях. Например, Владимир Варнава и Александр Челидзе, занятые в спектакле, – это профессионалы, которые глубоко разбираются в современном танце. Но они привыкли существовать в ситуации, когда хореография придумывается точками, блоками, и внутри наполняется состояниями, импровизацией. В классике танцовщик воспитан иначе, он думает по-другому. Например Игорь Колб, солист Мариинского театра и опытнейший артист, менее уверенно чувствует себя в импровизации, зато способен точно исполнить любой хореографический рисунок. Правда, сейчас и в балетном искусстве, как мне кажется, появилась тенденция к тому, чтобы оставлять люфт для внутренней свободы исполнителя.

О сложностях в отношениях между балетом и современным танцем

Важно понять, что расстояние, которое сейчас существует между классическим балетом и современным танцем, создано искусственно. В последнее время, благодаря мастерским молодых хореографов, которые есть в Мариинском и Большом театрах, усилиям Дианы Вишневой, Вадима Каспарова и многих других, ситуация наконец начинает меняться. Да, академический балет обязательно должен сохраняться. Это высокое, элитарное искусство. Но не музейный экспонат. К тому же, мне кажется, что в России сформировалась самая благодатная почва для поиска новых направлений. У нас столько знаний и возможностей, что если начать серьезно погружаться в них, мы найдем нечто совершенно новое, и будем лучше всех в мире не только в классическом, но и в современном танце. В конце концов, Джон Крэнко не стал бы великим балетмейстером, если бы не мечтал создать что-то похожее на русский балет. Как и десятки других европейских хореографов.

О том, как понять современный танец

В «Солярисе» мы работаем в формате современного концептуального балета. Но при этом мое восприятие режиссуры имеет классическую основу. В современном танце есть эстетика, атмосферность, но сюжет чаще всего не считывается. Мне кажется, что задача режиссера не только в том, чтобы высказаться на тему, но и в том, чтобы ясно донести мысль. Не важно, каким направлением ты занимаешься, ты должен заботиться о зрителе, сделать так, чтобы ушел со спектакля наполненным, а не чувствовал себя дураком. Иначе какой во всём этом смысл?

И о том, к чему он движется

У меня есть ощущение, что танец снова начал стремиться к сюжетности, к крупной форме, а чистая абстракция перестает быть интересна. Да, она бывает очень талантливой и изобретательной. Но искусство существует не только ради красивой картинки и развлечения. У него есть гораздо более важная функция. Именно искусство способно дать человеку четкие внутренние установки, сформировать личность.

Человек должен посвящать вечер только театру. Занимать свое место в зале и на несколько часов погружаться в иной мир, забывать о своих гаджетах, о том, что надо платить кредиты, писать квартальный отчет. И после хотя бы еще полтора дня думать о том, что пережил. А лучше неделю. Вот таким сейчас стремится быть искусство. И оно должно быть именно таким.

Текст: Маргарита Спасская

1 комментарий