Перфекционизм и чёрный юмор — что объединяет фильмы Стэнли Кубрика

Антивоенные идеи и бескомпромиссная жестокость

Тема войны появлялась в картинах Кубрика на протяжении всех 20 лет творчества. Причём показана она не по классическому американскому канону, где солдат героически защищает свою родину. Наоборот, каждый «военный» фильм режиссёра лишь притворяется таковым, ведь война для Кубрика — это нечто «бессмысленное и беспощадное». Это совсем не подвиги или патриотизм, а страхи, сломанная психика, боль, потери и абсурдность самого явления. И не важно, будь ты журналистом, пишущим поддерживающие своих товарищей статьи, или солдатом на передовой. Любой человек на войне — это участник машины для убийства, подавляющей любые гуманистические порывы. А в большинстве случаев этих порывов даже нет, ведь герои режиссёра — это не жертвы обстоятельств, а бойцы, упивающиеся своим доминирующим положением.

Тема такой бескомпромиссной жестокости, которая возводится героями в культ, ещё не раз появится в работах автора: это и бандит Винсент Рапалло из «Поцелуя убийцы», и пытающийся расправиться со своей семьёй Джек Торранс («Сияние»), и Алекс с философией ультранасилия («Заводной апельсин»). Однако Кубрик транслирует тему жестокости не через визуальное насилие, а через идеи и установки героев. Так прямо и без приукрашиваний режиссёр обличает мрачнейшую сущность человека. Такой взгляд может показаться циничным, но для Кубрика – это трезвое восприятие того, что вся жестокость заключена в нас и нашем окружении, будь то Библия, 9-я Симфония Бетховена или сам человек.

Мир через призму чёрного юмора

Возможно, фильмы Кубрика воспринимались бы иначе, если бы всё насилие и абсурдность происходящего не были бы приправлены чёрным юмором и иронией. Комичность остраняет каждую картину режиссёра. В самых жестоких сценах герои то и дело бросают остроумные фразы, вызывающие смех и переворачивающие тем самым восприятие зрителя. Отдельный комизм заключается в неуместности происходящего, как, например, песни, которые поют в казармах в «Цельнометаллической оболочке».

Именно ирония и сатира помогают прямо и без прикрас взглянуть на затронутую тему, избавляя её от пафоса, но не от важности и серьёзности. Например, взглянуть на опасность Холодной войны и ядерного вооружения через историю в «Докторе Стрейнджлаве». Так Кубрик показывает уже изученную вдоль и поперёк тему под новым углом.

Любопытно, как Кубрик использует и визуальную иронию, как в том же «Докторе Стрейнджлаве», где на военно-воздушной базе висит огромный плакат с надписью Peace is our profession («Мир — это наша профессия»). Хотя именно командир базы отдал приказ о бомбардировке СССР ядерным оружием.

Перфекционизм форм

За свою фильмографию режиссёр выработал узнаваемый визуальный стиль. Отчасти этому способствовал его опыт работы фотографом: некоторые приёмы, как, например, перспектива в одну точку, он перенёс из фотоискусства. Эта композиция кадра является самой распространённой в кубриковских картинах: горизонт находится на уровне глаз зрителя, а все объекты на экране расположены по линиям, уходящим в одну точку в центре экрана. Благодаря созданной синхронности и геометричности кадра зритель испытывает ощущение тесноты и беспокойства. На это же работает приближение камеры к герою, который чаще всего находится в статичном положении. Нам приходится долго смотреть на человека, ощущая его эмоции и улавливая едва заметные изменения мимики.

Приём, когда показан только крупный план лица, исподлобья смотрящего прямо в камеру, даже получил название «кубриковского взгляда» — таким образом автор ломает четвёртую стену, делая момент одновременно и интимным, и страшным. Все эти визуальные опыты режиссёра (добавим ещё медленный зум, использование широкоугольного объектива и светочувствительных камер) создали неповторимую картинку, наполненную холодной эстетикой, присущей больше фотографии, нежели кино. Такая тщательная работа над кадрами, постоянный поиск ракурса, цвета и света сделали из фильмов Кубрика визуальные шедевры, забыть которые невозможно.

Понимая, что сюжет неотделим от визуальной составляющей, Кубрик не забывал и про звук. Музыка всегда играет в его фильмах важную роль. Причём часто он использовал не специально написанные для картины произведения, а классику. Симфонии Бетховена, Штрауса, Шостаковича — все эти великие авторы звучали в произведениях американского режиссёра. Однако такая музыка не просто украшает сцены фильма — она несёт смысловую нагрузку. Порой выступая на контрасте, классика может звучать во время сцен насилия или избиения. Сочетание таких разных образов передаёт на экране ощущение упорядоченности и, опять же, эстетики, даже в жестокости.

На создание особого авторского мира в фильме работает и фоновое звуковое сопровождение. Кубрик уделял внимание даже таким мелочам, как, например, дыхание в скафандре. Например, в «Космической одиссее», когда космонавт выходит в открытый космос, используется запись дыхания Алексея Леонова, первым в истории вышедшим в открытое космическое пространство.

От личных отношений к философии космоса

Несмотря на комичность и жестокость картин, все фильмы Кубрика имеют глубокое идейное наполнение, чаще всего раскрывающееся между строк. Автор никогда не говорит своё мнение зрителю напрямую — он вообще ничего не утверждает, а, скорее, задает вопросы. При этом список тем, которые поднимает режиссёр, довольно широк: уже упомянутый человек на войне, одиночество индивида в обществе и даже понятие ревности между супружеской парой. В «Космической одиссее» на протяжении всего повествования поднимаются вопросы о понимании человеком вселенной и нашей роли в космосе. Фактически, об этом даже не ведётся разговора, но зритель понимает это по сюжету. Так, начиная с истории эволюции, в конце автор задаётся вопросами о том, что будет с homo sapiens дальше и существует ли предел человеческого развития.

Литературная основа

Большинство фильмов Кубрика — это экранизации литературных произведений. В основе картин лежат рассказы, романы, повести самых разных жанров и периодов. Однако каждый сценарий Кубрик адаптирует под своё видение мира, будь то роман XIX века Уильяма Теккерея, превращённый в одну из самых масштабных картин режиссёра «Барри Линдон», или же триллер Питера Джорджа «Красная тревога», ставший в интерпретации кинематографиста «Доктором Стрейнджлавом». Некоторые авторы первоисточника даже застали экранизацию своей картины и дали ей оценку. Отношение Энтони Бёрджесса, автора «Заводного апельсина», было неоднозначным. Он переживал, что из-за изменений в сценарии книгу могли не так воспринять в обществе и ложно интерпретировать основную идею. Стивен Кинг, автор знаменитого «Сияния» оценил фильм как худшую киноадаптацию своего произведения, с чем до сих пор спорят некоторые фанаты как режиссёра, так и писателя.

Текст — Кристина Ибрагимова.

Оставьте комментарий