Самые остроумные книги: выбор группы «Ундервуд»

Владимир Ткаченко

«Сага» Тонино Бенаквиста

Замечательная книга о четырёх сценаристах, которые взрывают мозг миру своим сериалом. Свидетельство того, что одна голова хорошо, две тоже неплохо, но четыре лучше. Четыре, вообще, волшебное число. Недаром есть четыре типа темперамента, четыре мушкетёра и четыре битла. В площади квадрата замыкается огромная творческая сила. Из искры возгорелось пламя. В этом есть невыразимая прелесть «Саги».

«Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека

Одна из самых смешных книг на свете. Нет смысла её ни оценивать, ни пересказывать. Война бессмысленна, труслива, беспола, унизительна и глупа и только каждый поступок и каждое слово Швейка наполнены смелостью, смыслом и удивительным чувством юмора. Он, как ледокол среди арктических и бесформенных льдов Первой мировой. Война во все времена — несмешной анекдот с бородой, а действия Швейка подчинены строгой и наивной логике весёлого мудреца.

«Улисс» Джеймса Джойса

Меня эта книга удивляет до сих пор. И хотя её без комментариев читать невозможно, но уже только то, что все главы написаны разным литературным языком и с разных позиций, не может не вызывать восхищения замыслом автора. Да ещё плюс параллель с «Одиссеей» Гомера. В мединституте я нарисовал парочку акварельных картин по мотивам этого романа. Это были портреты Леопольда Блума и Молли Блум. Только вот картины куда-то исчезли, а герои и стиль романа прочно засели в голове. Низкий поклон гражданину Джойсу!

«Ревизор» Николая Гоголя

Гоголь — самый остроумный писатель для меня. Мне у Николая Васильевича нравится абсолютно всё, за исключением разве что духовной прозы. Поучать у него получалось ненатурально, а вот смешить — гениально. Пороки человеческие — это, конечно, его наипервейший козырь. И совершенно особенный язык. Мышление украинца, яркое, смешное, страстное, выраженное русским языком. Он волшебник. В этом смысле Гоголь похож на футболиста Месси — вот поле, вот мяч, вот ноги — а поди повтори (если честно, Месси на чемпионате в 2018 году — вовсе не волшебник — прим.ред.). Так же и с гоголевским языком — все слова известны, а попробуй расставь их в нужном порядке. По «Ревизору» я написал сочинение в школе. Вложил в него всю свою лохматую юношескую душу. Педагогиня оценку не поставила. Сказала — списал. Да и Хлестаков с ней. В этом эпизоде есть тоже что-то гоголевское.

Максим Кучеренко

«Богатый папа, бедный папа» Роберта Кийосаки

В основе книги, написанной в жанре бизнес-нон-фикшн, лежит идея о воспитуемости финансовой культуры. Это текст пронизан юмором и изобретательностью. Он понятен даже детям. Именно им, думаю, эта книга будет как раз полезнее всего. Хитрый Кийосаки очень старался, чтобы не усложнять текст, и вводил минимум понятий, приводя основные аргументы на примере рынка недвижимости. В ней заложена и великая иллюзия, а может и прямой обман автора — мол, быть богатым — это просто. Во всяком случае, понятно, как следует поступать. Эта идея сама по себе активно продается в виде книги, пополняя карман хитроумного японца-американца.

«Это я, Эдичка» Эдуарда Лимонова

Великолепный текст, построенный на стыке эгоцентризма и самоиронии, будущего партайгеноссе левого движения России. Это первый роман Лимонова, в ту пору — неизвестного поэта-эмигранта, который сделал свой первый писательский шаг в далеких восьмидесятых. Книга очень смешная и острая, а местами беспощадная к себе и окружающему миру. В ней самое остроумное описание человеческой брошенности. Того самого состояния, без которого нет возможности открыть внутренний источник самоподдержки. Интуитивно эта работа близка к повести Гёте — «Страдания юного Вертера», книга, якобы повлекшая в XIX веке волну романтических суицидов. Но Лимонов выводит из депрессивного круга своего Вертера — Эдичку. Известно, что книга эта была последней, которую читал Рудольф Нуриев. Это значит, что в ней есть мощная сила допинга и для самого обречённого читателя.

«Одиссея» Гомера

Литературный памятник, который никогда никто целиком не читал. Одиссей первый принципиальный герой, первый, с кем считаются все. Он спорит с богами, договаривается с уродами и даже спустя много лет возвращается к жене. Он и плут, и супермен, потерянный странник и созерцатель. Гомер присваивает прозвище Одиссею «хитроумный» и ярко демонстрирует его креативность простого смертного кризисных ситуациях. В нем мы узнаем и Тиля Уленшпигеля, и Остапа Бендера. А это значит, что Гомер уже две с половиной тысячи лет назад заложил основу плутовского и приключенческого жанра как основных трендов будущей литературы. С Одиссеем легко идентифицироваться, ставить себя на его место. Ибо каждый из нас может попасть в страну лотофагов, вкусить лепесток лотоса и навсегда забыть о родине.

«Я, голод и агрессия» Фредерика Перлза

Классическое произведение послевоенной психологии, подтверждающее, что не только художественная литература может быть остроумной. Перлз замешивает чисто психологическую терминологию с субъективным языком и получает что-то вроде этого: «избегая осознания своей агрессивности, вы вносите в свою жизнь страх». Перлз выдвигает гипотезу о вторичности сексуального начала, чем сильно обижает последователей классического психоанализа. Это удивительно, что лежащая на поверхности идея выживания в эволюционном смысле только в этом труде открыта заново как право на собственную силу. Нами движут мощные неуправляемые и зачастую иррациональные силы. Признание и наблюдение этих сил — регулярная работа продвинутой личности. Позже Перлз опишет внутреннюю проблему выбора как «собака сверху — собака снизу». Самая остроумная метафора в практической психологии, поясняющих мучительную нашу жизнь в биологических и социальных реалиях.