Суровый русский триллер в советской вселенной: рецензия на фильм «Казнь»

Исса Давыдов (Нико Тавадзе) получил очередное звание по службе за успешное расследование дела о серийных убийствах, которое длилось долгие десять лет. Преступник пойман, и семья счастливо празднует повышение и конец ужасов. Однако один звонок, и веселье прервано, потому что не того посадили. Давыдов вынужден признать ошибку и попробовать выбить оправдание перед системой правосудия, которая, собственно, и надавила на него и скорейшее закрытие дела по первой же версии. Теперь ему предстоит исправить ошибку и столкнуться с собственным тёмным прошлым.

Как и полагается подобным триллерам, всё начинается со сцены жестокого убийства, и всё кажется довольно прозаичным и банальным, пока ночь резко не сменяется пасмурным днём, и зритель не видит, как жертва спасается, пока её мучитель наблюдает за всем этим без доли паники. Лишь в закольцованном финале станет ясно, что сюжет имеет три развязки, и две из них тянулись с самых первых кадров, то и дело путая зрителя.

Кватания необычно работает с временным нарративом: действие происходит то в 80-е, то в 90-е, кажется, что нас кидает из одного десятилетия в другое очень резко, путано, непонятно. Но всё это пазлы одной большой мозаики, которая складывается в конце в очень сложную многослойную структуру.

А самое главное — Кватания использует до боли традиционный, даже можно сказать в некотором роде дилетантский приём, когда одни и те же события показываются с точек зрения двух героев-антагонистов — Иссы Давыдова и Ивана Севастьянова (Евгений Ткачук). Но этот приём функционален, именно с помощью него всё складывается воедино и каждый находит своё наказание, соразмерное деяниям, свою казнь.

Фильм «Казнь» проработан не только со стороны сюжетных особенностей, которые лучше не раскрывать, ведь именно на них и держится мир кинокартины и вся интрига, но и со стороны деталей и символов. Красно-оранжевый свет работает как выплеск гнева и чувственности, которыми полны герои.

Выбранная условность похожа на поздний СССР, однако ощущение выстроенных декораций не покидает, это точно не тот Советский Союз, который мы знаем по другим фильмам. Но и это неплохо, ведь кинореальность в данном случае создаёт новый мир, параллельную вселенную, где могла бы случиться такая история, с такими людьми. А когда Кватания органично и виртуозно рифмует секс, пытки и убийства, то в атмосфере фильма так и остаётся дымкой эрос, метафорический двигатель всего, что происходит на экране. Эрос движет расследованием, эрос движет Давыдовым, эрос движет преступлением. Причём здесь это не воспринимается в какой-то негативной коннотации, не равняет секс с убийством и не оправдывает влечением жестокость. Кватании удалось вывести ощущение эроса в метафорический слой фильма без прямых ассоциаций.

Тем не менее дебют оказался не без удач. Если говорить про те же тонкие материи вроде метафор, то саму казнь, которая легла в основу названия и протянута красной нитью через весь фильм, Кватании так и не удалось оставить её лишь в смыслах. Образ этрусской казни (когда убийцу привязывали к жертве и оставляли умирать), который постоянно всплывает в диалогах и действиях, словно чеховское ружьё, всё же срабатывает в конце. Оставь бы автор воздух и место для размышлений, а казнь лишь метафорой без конкретного обличия и инсценировки, лента получилась бы умнее и элегантнее.

Кроме того, много вопросов вызывает проработка женских образов. Героини Юлии Снигирь, Виктории Толстогановой и Аглаи Тарасовой здесь лишь разменная монета в жестоком мире мужчин. Каждая из них жертва, каждая из них несчастна, доверием каждой из них кто-то да воспользовался. Но и сами актрисы остаются в границах своих амплуа в отличие от исполнителей мужских образов. Даниил Спиваковский, играющий забитого мужчину в очках, в котором скрывается сумасшедшая нечисть, поражает своими экстатичными жестами и монологами. Или Дмитрий Гизбрехт в образе педофила, увлекающегося шахматами, то скалится, то смотрит исподлобья, чем искренне пугает до мурашек. А уж Нико Тавадзе — театральный грузинский актёр, и Евгений Ткачук, редко появляющийся на экране, вовсе покоряют своей органичностью и исполнением на нерве.

Тем не менее к образам маньяков есть претензии — они вновь списаны с уже известных серийных убийц. Мирон (Даниил Спиваковский) так и вовсе копия Чикатило. В этом плане «Казнь» лишь продолжает линию сериалов по типу «Метода» или «Мосгаз». Очередное препарирование психологии маньяков и копание в их детских травмах очень утомляет, хотя сказать что-то новое на этой территории поистине трудно. Обратная сторона в виде следователей тоже эксплуатирует стереотип о попытке восстановления справедливости как последствия причинённой когда-то боли. Например, мать главного героя убили, когда он был ребёнком, и теперь его единственная одержимость — это поймать и отомстить всем преступникам, это его единственная мотивация, чтобы работать в правоохранительных органах. В общем-то, здесь тоже ничего нового. Все эти паттерны, как и выведенный в реальность образ казни, придают картине налёт ненужного пафоса. Достаточно было бы наброска, чертежа этих психологических линий, ведь зритель совсем не глуп.

Но всё же смелости режиссёра можно аплодировать. Идти в изученную тему, полную штампов, при этом устраивая эмоциональные качели и самый настоящий аттракцион на экране — дорогого стоит.

Текст — София Маргацкая