Леденцовое искусство в жестяной банке
До XVIII века в России не было настоящего кондитерского производства: сладости, безусловно, делали, но дома. Первыми конфетами были цукаты — фрукты в меду (затем и в сахаре), немногим позже — леденцы. При Петре I в Россию начали приезжать зарубежные мастера-кондитеры, которые готовили по своим рецептам, но поначалу не массово: в основном для своих заведений или частных заказчиков.
В народе ходили целые легенды о том, как в Петербурге появилась кондитерская фабрика «Георг Ландрин». Например, многие были уверены, что основал её некий простецкий мужичок Фёдор из нижегородского села Ландры. Согласно этой байке, он поставлял в Москву леденцы.
Конечно, всё это небылицы. Никакого хмельного Фёдора не было, а реальный Георг Ландрин из рода прибалтийских немцев сначала работал в известной кондитерской Вольфа и Беранже, что на Невском проспекте. Выражаясь современным языком, в один прекрасный день он решил открыть свой бизнес: сначала просто делал сахарные леденцы и торговал в Гостином дворе, а затем назанимал денег где только мог и в 1848 году создал на Петергофском шоссе мастерскую. Его ноу-хау были, во-первых, разноцветные леденцы в соответствии со вкусами, а, во-вторых, — жестяные баночки, в которых конфетки и продавали.
Да, именно Ландрин изобрёл любимое многими монпансье. Это был феноменальный успех: покупателей очаровали леденцы в расписных баночках, которые потом использовали как красивые шкатулки.
В 1869 году Ландрин показал своё творение на Всемирной выставке в Париже, а ещё через десяток лет конфеты начали поставлять на стол Его Императорского Величества. Пишут, что Александр II очень любил сладкое, и к большим праздникам заказывал какие-то особенные карамельные десерты, которые вполне можно было назвать произведениями искусства.
Ландринами стали именовать непосредственно сами леденцы, упоминания о них есть и в литературе, и в фольклоре. Вот, например, такая частушка была популярна:
«С чем сравню я ваши глазки, Положительно с ничем, Не могу сравнить их даже С ландрином и монпасьем».
В 1882 году почётный гражданин Санкт-Петербурга Георг Матвеевич Ландрин умирает, а кондитерское дело продолжает вдова Евдокия Ивановна. Она не просто справилась с ним, но и воплотила в жизнь намерения покойного мужа, открыв фирменные магазины фабрики в Петербурге и в Москве. В 1913 году Евдокия Ивановна продала производство молодым предпринимателям. Они открыли новую большую фабрику на Большом Сампсониевском проспекте: до самой революции она выпускала более 2 500 000 тонн леденцов в год, которые продавали в 40 фирменных магазинах и кондитерских. Тогда же в жестяные коробочки и баночки (а от них и так все были без ума) стали вкладывать настольные игры или мини-книжки.
Для фабрики Ландрина, как и для очень многих производств, всё изменилось в 1917-м. Предприятие национализировали и сделали частью Ленпищепрома, его несколько раз переименовывали, а в блокадные годы фабрика изготавливала овощные джемы, пищевые концентраты и сладости для фронта. В 1986 году она получила название «Ордена Октябрьской революции Первый кондитерский комбинат», а в 1992-м — «Первый кондитерский комбинат Азарт». В 2000-х один предприниматель попробовал было возобновить производство конфет под маркой «Ландрин», но успеха не добился. Старые здания знаменитой фабрики на Большом Сампсониевском снесли в 2008-м, и сегодня на их месте строят большой жилой комплекс. О знаменитом кондитере напоминает лишь название комплекса — «Ландрин».
Сладкая книга с печальным финалом
В середине XIX века в Петербург из Швейцарии приехали потомственные шоколатье — братья Конради. В 1853 году они основали на территории старинной усадьбы Строгановых на Петергофской дороге фабрику по производству сладостей. «Королём» предприятия был шикарный молочный шоколад, которым, как известно, славится страна в Альпах, но выпускали также и какао, конфеты, пастилу, печенье. После смерти старшего брата Морица фабрика перешла его сыну Виктору, который не только модернизировал её, но и наладил торговлю как в Петербурге, так и за его пределами. Он открыл несколько фирменных магазинов на Невском проспекте, на Загородном и Суворовском проспектах, на Садовой улице, в Москве, Нижнем Новгороде, Киеве.
Шоколад «Конради» высоко ценили все, но надо заметить, что тогда кондитерские фабрики начали расти как грибы после дождя и довольно жёстко конкурировали между собой. Яркие обёртки и вывески, манящие витрины магазинов, красочная реклама, обещающая непередаваемый вкус — это использовали все, однако «Конради» выделилась особенно. Фабрика заказала издательствам детские книги в форме, напоминающей шоколадную плитку, и начала их продавать вместе с шоколадом. Разумеется, идея понравилось и родителям, и маленьким сладкоежкам, которые получали заветное лакомство после чтения.
К сожалению, история рода Конради и самой фабрики оказалась трагической. Внук её основателя, которого, кстати, назвали в честь деда — Морисом — оставил след в российской истории, но совсем не как кондитер. В 1914 году он отказался от швейцарского гражданства ради того, чтобы отправиться на войну, где получил награды за храбрость. После революции знаменитую фабрику разорили, его отца посадили в тюрьму, где он погиб, а старшего брата и дядю расстреляли. В 1923 году офицер Морис Конради отомстил большевикам, убив советского полпреда Воровского. Международный суд оправдал его, но Советский Союз разорвал со Швейцарией всяческие отношения до самого 1946 года, а самого Мориса убили немцы уже в 1944-м. Марка «Конради» так и осталась в забвении.
И шоколад, и мармелад, и даже макароны
Ещё одни иноземные гости — на этот раз выходцы из США — открыли в Петербурге кондитерское дело, не имея ни связей, ни денег, ни опыта ведения бизнеса в России (а он у нас всегда был специфичен). В 1877 году Иосиф Блигкен и Макс Робинсон учредили торговый дом с мастерской, где готовили бисквиты, шоколад и конфеты. Столичным жителям, хоть и избалованным выбором, сладости пришлись по душе, и американцы основали бисквитную паровую фабрику на Измайловском проспекте на углу с набережной Обводного канала. Называлась она бисквитная, но ассортимент был настолько широкий, что не мог не удивлять — здесь делали шоколад, мармелад, карамель и драже, пастилу, печенье, пряники, халву и...макароны.
В 1888 году Бликген и Робинсон купили землю на Лиговской улице, где разместили производство, а на престижном Невском проспекте в доме номер 32 открыли фирменный магазин. Более того, удачливые предприниматели решили создать ещё и цеха для производства коробок и упаковок собственной продукции, чтобы не покупать их у других, а оформлять всё здесь же.
Вскоре продукцию фабрики «Бликген и Робинсон» можно было попробовать и за пределами Санкт-Петербурга: в России открыли целых 23 фирменных магазина.
После смерти основателей в начале XX века фабрика перешла зятю Макса Робинсона — Илье Ратнеру. И он не подвёл: в 1911 году это было уже «АО шоколадной, бисквитной, конфетной и макаронной паровых фабрик „Блигкен и Робинсон“» с профессиональными заграничными кондитерами, самой передовой техникой и специальными машинами для молочного шоколада.
На Царскосельской выставке император Николай II с дочерьми лично посетил павильон фабрики. Он остался так доволен продукцией, что пригласил «Бликген и Робинсон» стать поставщиком Императорского Двора.
Сложности начались во время Первой мировой войны: прибыль сократилась, но фабрика продолжала выпускать более дешёвые конфеты, что позволило удержаться на плаву. В 1917 году успешное предприятие национализировали, дав ему безликое название «2-я кондитерская фабрика Ленинградского областного управления пищевой промышленности». После из неё делали то макаронно-галетную фабрику, то кондитерскую фабрику «Свобода», а закончилось всё совсем кисло: с 1940 года она стала заводом лимонной кислоты, который просуществовал до 2000-х. Сейчас это торгово-офисное здание.
Комментарии к «Сладкая история Петербурга: кондитерские фабрики, о которых мало кто помнит»