Художник Александр Ермолаев: нужно быть максимально любопытным к миру

Что в ваших работах олицетворяет тишина? Какую идею она несёт?

Тишина — это не отсутствие звука, это естественный шум листьев деревьев на ветру, шум бегущей по мелким камням воды, звуки играющих детей под открытым небом.

Тишина — это отсутствие нарочитости, преднамеренности, самоутверждения не только в искусстве, но и в жизни.

Вы говорите о «постпрофессиональном язычестве». Чем осознанный отказ от накопленного опыта и знаний отличается от творчества наивных художников, у которых этих знаний нет в принципе?

Художники-любители, непрофессионалы заняты тем, что изображают те или иные объекты, ситуации по мере своих возможностей и делают это страстно, честно, истово. Поэтому нередко их работы оказываются неожиданными, весёлыми, забавными.

Мой отказ во время работы от накопленных знаний и умений открывает возможность реагировать неопосредованно, непосредственно, прислушиваясь к тихим голосам мотива, предметов, материалов, создавая возможность высказаться прежде всего им самим с помощью художника.

Есть представление, что изобразительное искусство — это про свободу. А архитектура и дизайн — про ритм и структуру. Как вы находите баланс? И переносите ли этот навык на жизненные ситуации?

Моё искусство сегодня не изобразительное, а посредническое, я помогаю объектам природы заговорить, быть заметными.

Моя свобода сегодня — освобождение, независимость во время работы от всяких сознаваемых влияний — культурных, профессиональных, социальных. Другое дело — интуиция, естественное звучание содержания накопленного.

А что касается того, про что искусство, архитектура, дизайн, да и всякое творчество, то это про контекст, условия, ситуацию и естественность. Если мастер не существует в этих понятиях, то получает сомнительный продукт.

В архитектуре и дизайне идёт стремление к функциональности. Как вы определяете момент, когда форма начинает преобладать над функцией, и можно ли это считать моментом рождения искусства?

Во всех видах искусства идёт работа только над формой. Это и есть функциональность искусства — точная форма, естественно возникающая на материале многообразных условий творчества: времени суток и года, материалов, состояния организма, качества среды мастерской и социума, погоды.

Что для вас первично? Идея? Материал? Что-то ещё?

В прошлом я позволял себе руководствоваться идеей, замыслом, сценарием, находя под замысел мотив, материалы (краску, уголь, дерево, ткань) и инструменты. Сегодня материалы определяют способы работы с ними, складываясь в конфигурации, временами намекающие на подобие образа, идеи.

В вашей работе иногда можно заметить взаимодействие с «найденными» объектами и материалами. Какой самый неожиданный предмет стал отправной точкой для создания произведения?

Материалы у меня не столько найденные, сколько приготовленные: бумаги тонкие и грубые, белые и цветные, в папках; обрезки дерева, металла, пластика; обломки стекла и керамики в ящиках и коробках; краски очень разные — от художественных гуаши, акрила, пастели, фломастеров, темперы и масла до технических морилок, эмали, грунтовок. Всё это может использоваться в самых разных сочетаниях.

В чём философия «Мастерской-ТАФ»?

Извлекать максимум достойного, художественного из самого скромного, непритязательного.

Какова важнейшая вещь, которой вы бы хотели научить своих студентов?

Не спешить заявлять о себе, а вглядываться в бесконечные чудеса, предлагаемые нам миром.

Какие уроки, которые вы преподаёте своим ученикам, вы сами продолжаете усваивать?

Всё яснее становится, что нужно быть максимально любопытным к миру.

Если бы у вас была возможность вернуться к раннему этапу вашего творчества, что бы вы себе тогда сказали?

Молодец, что не спешил, но был тверд в том, что чувствовал.