Гадкий утёнок посреди хаоса: краткий гид по творчеству Ларса фон Триера

Триер мыслит трилогиями (в «Догвилле» он даже иронизирует над собой по этому поводу). Уже первые три его фильма для большого экрана сложились в постапокалиптически настроенный триптих, освещённый закатом Европы. Затем была «Трилогия о золотом сердце», объединившая жертвенных героинь не от мира сего: Бесс из «Рассекая волны», Карен из «Идиотов» и Сельму из «Танцующей в темноте». После этого режиссёр работал над минималистским остросоциальным циклом о США, куда кроме «Догвилля» и «Мандерлея» должен был войти так и угасший на стадии сценария «Вашингтон». Наконец, картины «Антихрист», «Меланхолия» и «Нимфоманка» критики самостоятельно нарекли «трилогией депрессии».

Кадр из фильма «Рассекая волны»

Фото: mubi.com

Кадр из фильма «Танцующая в темноте»

Фото: mubi.com

Кадр из фильма «Догвилль»

Фото: pulse.mail.ru

Кадр из фильма «Мандерлей»

Фото: tv.apple.com

Кадр из фильма «Антихрист»

Фото: aceshowbiz.com

Кадр из фильма «Меланхолия»

Фото: washingtonpost.com

Манифест, написанный совместно с Томасом Винтербергом, молодой Триер представил в кинотеатре «Одеон», на парижской конференции по поводу 100-летия кинематографа. Курс «Догмы 95» — максимально естественное кино с отказом от декораций, штативов, визуальных эффектов, искусственного света, закадровой музыки. В рамках заявленного канона запрещались даже жанры и имена режиссёров в титрах. Готовых к художественной аскезе авторов нашлось немало, но каждый из них, не исключая и самого Триера, снял по принципам «догмы» только один фильм. Винтерберг за «Торжество» получил в Каннах приз жюри, Триер за «Идиотов» — скандальную репутацию. И в придачу к ней — прививку стилистического радикализма и моральной свободы.

Для выросшего в семье нудистов Ларса снятие сексуальных табу на экране — дело житейское. Триер активно использует эротику, а в «Идиотах», «Антихристе» и «Нимфоманке» не стесняется и порнографии, эпатируя кинофестивали. Экранная роль полового акта не сводится к эпатажу, она многоаспектна, как открытое речевое клише со вкладышей Love is. В триеровской версии это клише выглядит как «секс — это…»: для Бесс из «Рассекая волны» — добровольная жертва, для Грейс из «Догвилля» — узаконенное насилие, для героини «Антихриста» — часть ритуала, а в случае с «Нимфоманкой» — и вовсе элемент сюжетного механизма.

Кадр из фильма «Рассекая волны»

Фото: americancinematheque.com

Кадр из фильма «Догвилль»

Фото: gamesradar.com

Кадр из фильма «Антихрист»

Фото: bloody-disgusting.com

Кадр из фильма «Нимфоманка: Часть 1»

Фото: flicks.com.au

Сексуальное насилие, изобретательное членовредительство и психические терзания служат у Триера постоянным гарниром к идеям. Жестокость для режиссёра — осознанная стратегия. Её объектами одновременно становятся зритель, персонаж, мир и сам автор, публично препарирующий собственное подсознание. Здесь, в мире Триера, наивная Сельма по стечению обстоятельств оказывается в тюремной петле, чуткая Грейс попадает в сексуальное рабство кафкианского толка, а потерявшая ребёнка женщина оборачивается инфернальным существом, калечащим себя и мужа на лоне безразличной природы. На премьере «Дома», с которой ушли около 100 человек, последней каплей стала садистическая сцена с утёнком.

Фото: variety.com

Кадр из фильма «Дом, который построил Джек»

Начинавший как многообещающий новичок с россыпью призов за дебютные картины и получивший «Золотую пальмовую ветвь» за «Танцующую в темноте», Триер остаётся для Канн почётным гадким утёнком. Причин тому масса в творчестве и вне его. Скандальная сцена группового секса в «Идиотах», антинаграда за женоненавистничество «Антихриста». Венцом околотриеровских скандалов стало провокационное высказывание режиссёра о симпатии к Гитлеру на пресс-конференции 2011 года, после которого он на 7 лет попал в чёрный список Каннского фестиваля. «Дом», беззастенчиво рассказывающий о маньяке-художнике, впрочем, мало похож на покаянное возвращение.

Интерес режиссёра к эстетике Третьего Рейха был известен ещё до скандального заявления в 2011 году. Воспитанный отцом-евреем Ларс только в зрелом возрасте узнаёт, что его биологический родитель — немец Хартман. Неоднозначные портреты нацистов вроде офицера из «Картин освобождения» и террористки-возлюбленной из «Европы» соседствуют в творчестве с сыгранными самим Триером евреями и с выведенным в «Нимфоманке» альтер-эго Селигманом, заводящим длинную речь о «евреях-антисионистах». Амбивалентность в развитии этих мотивов во многом определяет художнические повадки режиссёра.

Фото: imdb.com

Кадр из фильма «Европа»

Начиная с «трилогии о золотом сердце», главные роли — женские. Для активно рефлексирующего датчанина это больше, чем смена гендерных акцентов. В интервью Триер неоднократно отмечал, что ассоциирует себя с женщиной. Именно с хаотическими и бессознательными женскими энергиями связана для него природа творчества. Фантазёрка Сельма, раскрашивающая воображаемыми мюзиклами серые дни, ангелоподобная Грейс, страдающая в размеченном мелом обывательском аду Догвилля, героиня Генсбур из «Антихриста», обернувшаяся хтоническим злом в готических чащах Эдема, все они — разные ипостаси единого творящего начала. А значит, отчасти и режиссёрский автопортрет.

Кадр из фильма «Догвилль»

Фото: kinopoisk.ru

Кадр из фильма «Танцующая в темноте»

Фото: colesmithey.com

Кадр из фильма «Антихрист»

Фото: film-grab.com

Кадр из фильма «Меланхолия»

Фото: tvguide.com

Образы добра Триер совсем по-бодлеровски отвергает как некинематографичные. Значительно больше его интересуют колотые раны, собачьи клещи на руке, тяжёлый железный обруч или петля на шее. Место Бога в его Вселенной занимает природа, а природа, как мы выясняем в «Антихристе», — храм сатаны. Будь то зловещее разнотравье с демоническими лисами или летящая навстречу Земле гигантская планета — природа равнодушна. Это территория без правил (заповедей), территория первозданного хаоса, где рай и ад — это одно и то же (как сказано в трейлере к «Дому»), а мораль амбивалентна. Роль самого главного босса в очерченных границах этого Эдема Триер охотно взваливает на себя.