Белый снег, серые камни, неторопливый колокол. Камелот готовится к Рождеству. Молодой Гавэйн (Дев Патель), без пяти минут рыцарь, разбужен обаятельной Эссель (Алисия Викандер) после бурной ночи и спешит домой, чтобы переодеться для королевского приёма. На пиру король Артур (Шон Харрис) сажает племянника Гавэйна подле себя — небывалая честь. Степенную патетику готического праздника нарушает внезапное появление Зелёного рыцаря (Ральф Айнесон). Зловещий антропоморфный дух в латах привёз игру: смельчак, который выйдет с ним на поединок и сможет нанести удар, получит почести и славу, но через год и один день должен явиться за равным ответным ударом в Зелёную часовню. Гавэйн спешит показать храбрость — и принимает вызов. Для боя ему вручён Экскалибур. Но боя нет: гость покорно склоняет голову, позволяя её отсечь. Поверженный противник воскреснет, а героя ждёт опасная дорога и встреча с судьбой.
Американец Дэвид Лоури — многостаночник кинопроизводства, проявивший себя во всех основных ипостасях сферы: актёр, оператор, монтажёр, сценарист, продюсер... В качестве режиссёра Лоури переключается между жанрами и форматами с той же лёгкостью, с какой переходит от сценария к объективу. В его фильмографии уживаются малобюджетная санденсовская драма «В бегах» (2013), радужная диснеевская сказка «Пит и его дракон» (2016), провокативная паранормальная мелодрама «История призрака» (2017) и криминальная биографическая комедия «Старик с пистолетом» (2018). Режиссёра, похоже, интересуют необычайно цельные характеры и необычные явления, не опосредованно демонстрирующие магию кино. Его «Легенда о Зелёном рыцаре» обращается к сюжету поэмы неизвестного автора 14 века, действия которой происходят в мире короля Артура. Экспансия мистики и фэнтези в привычный мир, практикуемая Лоури, пускает фольклорные корни.
Средневековая фактура выписана в фильме как будто бы с показательным усердием, но достаточно убедительно для фэнтези. Домашний скот, вперемешку бродящий по запорошенной снегом грязи, подсмотрен из узкой прорези окна в каменном мешке спальни. За высокими стрельчатыми арками текут неспешные разговоры осязаемо изнурённых жизнью героев со впадинами щёк и жилками на висках. Строгое замковое величие обрывается одинокой дорогой в бесконечное поле. Упрекать визионерский стиль Лоури с его оккультными инсайтами за слишком чистых гусей или избыточное тщание в создании синяков под глазами — дело неблагодарное.
Любовь режиссёра к длинным планам пришлась тут кстати. Они нет-нет да и наводят дремоту, местами сквозят ложным глубокомыслием, но неторопливую атмосферу времени до изобретения ветряных мельниц передают хорошо. Закрепить эффект помогает монотонно элегическая музыка Дэниэла Харта — бессменного композитора фильмов Лоури. Совокупность этих камланий оборачивается не бесплодным в общем ритуалом по вызову духов предков.
Оригинальная легенда о Гавейне — одно из самых неоднозначных произведений артуровского цикла. Процесс инициации через подвиг в ней становится путешествием рыцаря в сияющих доспехах ко всему слишком человеческому внутри себя. Как было дело… Герой, ещё не замеченный в доблестях, получает шанс отличиться. Зелёный рыцарь, явно хтоническое существо, предлагает поединок на условиях, которые насторожили бы любого, кроме жаждущего славы неофита. Отсекая голову незваному гостю, Гавейн подтверждает, что готов жертвовать своей. Исполнять обещание по сделке велит рыцарское слово. Подвигом должна стать не битва с чудовищем, а поход чести по направлению к очевидно смертельному эквивалентному удару. Спасти может природная — во всех смыслах этого слова — хитрость (не случаен спутник-лис) или стойкая вера: в выбранный путь, в судьбу, в Бога (по ситуации). Традиционный куртуазный конфликт должного и желаемого в поэме расслаивается, открывая простор для противопоставлений и сопоставлений христианства и язычества, кодекса и природы, мужского и женского, Англии и Уэльса. Первоисточник неоднократно ставит героя перед необходимостью действовать в условиях взаимоисключающих формальностей рыцарского поведения, требующего одновременно верности и своей природе, и данному слову, и желаниям прекрасной дамы. В финале решение Гавейна сохранить полученный от леди Бертилак пояс-оберег становится отказом от жертвенного пути веры в пользу нутряного жизнелюбия. Лёгкий шрам на шее и растительно-зелёный артефакт вокруг талии остаются свидетельствами проигранной битвы с человеческой природой.
Гавейн из фильма Лоури — персонаж, ещё более анахроничный для хмурых средневековых декораций, чем литературный первообраз. Он не просто пленник противоречивых догматов и узник рыцарских идеалов, поверяемых инстинктом самосохранения, но последовательно пассивный герой, не способный, кажется, самостоятельно решиться хоть на какой-то поступок. Его с переменным успехом подталкивают к действиям окружающие. Король помогает ясно осознать необходимость держать слово, старательно намекая, что «это всего лишь игра». Простолюдинка Эссель, желающая стать дамой сердца, не добивается ни да ни нет — и всё-таки дарит талисман-колокольчик. Лорд Бертилак (Джоэл Эдгертон) едва ли не сам с собой заключает сделку об обмене охотничьих трофеев на всё, что получит Гавейн у него в замке. А искусительница леди Бертилак (Алисия Викандер), явно желанная, но запретная, не видит отказа, но довольствуется стреноженной пассивной страстью и эякуляцией на подаренный оберег. Так, наверное, вёл бы себя Обломов, заброшенный в средневековую Англию, где коня достать легче, чем диван.
Первое же испытание — встреча с молодым мародёром (Барри Кеоган) и его шайкой — обнажает неспособность героя защитить себя в условиях живого, лишённого привычных регламентов мира. Тем, кто ждал экшена, в этот момент пора понять, что ни одной битвы в фильме не будет. Засада бродяг Логреса застаёт неопытного Гавейна врасплох и лишает масочных атрибутов благородного воина. Жёлтый плащ и кольчуга сорваны, расписанный под икону щит разбит, сшитый матерью Морганой (Сарита Чоудхури) пояс-оберег и трофейный топор Зелёного рыцаря украдены. Протагонист беззащитен и сер.
Этот фокус, разыгранный отталкивающе эксцентричным вожаком разбойников, по-голлумовски смакующим чужую смерть, — «Все умерли, все! Хоронить некому», — выдаёт в последнем посланника хтонических сил, довольно неприветливых при тесном общении. «Природа сама разберётся» — резонёрствует он об упокоении, напоминая, что в одном своих из воплощений природа это, как говаривал Триер, «мастерская дьявола». Другое дело, что злая шутка, сыгранная ей над Гавейном, — триггер для истинного путешествия, которое проходит уже в более пластичном, сновидческом пространстве.
Галлюцинаторные ландшафты, созданные Лоури, притягательны. Фрагменты пути организованы и раскрашены по-разному. Первая остановка — мрачно-синий старый дом девушки-призрака Винифред, чью голову необходимо достать из глубокого ручья. Следом — горная долина с бредущими в белёсом тумане женщинами-гигантами, где герой вместе с кадром переворачивается с ног на голову (вынужденный рацион из неизвестных грибов рационально обоснует видения для поборников строгого нарратива). В кульминации — согретый огнями дом лорда Бертилака и его инфернальная соблазнительница-жена с горящими в солнечном свете карими глазами (Алисия Викандер здесь безупречно прекрасна и произносит ключевую для всего фильма речь). Финальный пункт — Зелёная часовня, где от оплетающих камни древних корней питается знакомый уже воин-исполин, ожидающий сатисфакции. Всё вместе выглядит как четыре стихии (последовательно: вода, воздух, огонь и земля), через которые режиссёр проводит героя перед финальной схваткой с судьбой.
Режиссёр приводит в мир Гавейна нездешних персонажей, зачем-то достаёт на свет божий Экскалибур, выдумывает второй зелёный пояс, извлекает из рукава и бесследно теряет талисман Эссель, усекает тройную символику и, конечно, отказывается от многократно возносимых молитв первоисточника, которые угрожали бы усыпить публику. Рассказ его рискует показаться невнятной байкой утомлённого путника, насмотревшегося небывальщины в дальних краях. Особенно тем, кто смотрит фильм в отрыве от содержания породившей его легенды. Но учитывая, сколько смыслов подвёрстано к поэме за долгие годы филологических штурмов с оглядкой на различные социальные парадигмы — от христианской и историософской до феминистской и гомосексуальной — плутания избежать невозможно.
В финале Лоури демонстративно отступает от исконного сюжета. Удручающий флэшфорвард показывает Гавейну грядущие плоды зреющего малодушия и даёт смелость снять охранный пояс, вверив жизнь затеявшим игру трансцендентным силам, с которыми дарившие оберег женщины явно в ладу. В этом смирении парадоксально явлена наконец активная воля. Испытание Зелёного рыцаря, воплотившего в себе дихотомию природы, пожирающей жизнь и творящей её, пройдено. Памятный шрам (знак нарушенного слова) на шее героя 14 века стёрт героем из 21-го. Результатом игры (а устроила её колдунья-мать) становится баланс естества и идеалов, оказавшихся на службе друг у друга.
В отрыве от контекстов решение подобных вопросов занятно, пожалуй, лишь для людей не старше самого рыцаря Гавейна. Нравственная дилемма с отрубанием головы, берущая в качестве переменных спасение тела и спасение души, проста, как школьное упражнение на пунктуацию. Сведённые воедино мотивы и символы, их трактовки и путь в современность — вот что интересно: девочка из сцены после титров не даст соврать.
Виктор Лукьянов
Комментарии к «Погибнуть нельзя спастись: рецензия на фильм «Легенда о Зелёном рыцаре»