В недалёком будущем человечество колонизирует ледяную планету Нифльгейм, отправляя туда команду с «расходниками» — клонируемыми рабочими, созданными для смертельно опасных заданий. Таким «расходником» становится Микки (Роберт Паттинсон), который умирает и воскресает снова и снова. Но однажды он выживает и сталкивается с версией самого себя, которая уже заняла его место.
Микки стойко готовится к смерти. Снова. Он умирал уже шестнадцать раз — об этом в самом начале рассказывает голос Роберта Паттинсона. В форме иллюстрированной исповеди герой объясняет, как дошёл до жизни такой: долги на Земле, решение стать «расходником» в колониальной экспедиции, подробности миссии и контакт с инопланетными существами.
Простой пересказ сюжета «Микки 17» вряд ли скажет что-то важное о самом фильме. Историю о том, как в 2054 году человечество покидает Землю, запускает космические корабли, строит колонии и сталкивается с неизвестной цивилизацией, можно было бы рассказать в любом жанре и с любой интонацией. С учётом прежних фильмов Пон Чжун Хо всё это вполне могло бы выглядеть как классическая антиутопия с героем-аутсайдером.
Но вместо узнаваемой жанровой схемы выстраивается почти пародийная конструкция. Пон Чжун Хо снимает гротескного двойника собственной антиутопии «Сквозь снег» 2013 года, действие которой тоже разворачивалось на фоне снежной пустыни.
Главные признаки антиутопии на месте. И социальное неравенство в пределах космического экипажа, и сумасбродный правитель, и толпа, похожая на поток беженцев, спасающихся от земной жизни в надежде на лучшее. А сюжетная завязка созвучна «Игре в кальмара»: главный герой, погрязший в долгах, и власть имущие с амбициями очистить человечество.
«Микки 17» подкупает не целостностью видения мира будущего, а вниманием к отдельным деталям. Фильм играет в классическую драматургию, но на деле представляет собой набор ярких зарисовок и этюдов, почти скетчей, которые, несмотря на свою фрагментарность, объединены общей сюжетной логикой.
Классическая драматургия точна: каждое следующее событие должно вытекать из предыдущего, следовать за ним по законам так называемого «здравого смысла». Только «Микки 17» работает иначе, находя ходы противоположные привычной логике. Такое устройство точнее всего описывается как «логика абсурда».
Абсурд не есть нелогичность или произвольность; он лишь предлагает свою систему, не менее точную — разрыв возможных ассоциативных связей. Так безумцы или сумасшедшие, являясь самыми здравомыслящими существами, наделены логикой — только с тем уточнением, что она отличается от общепринятой.
Абсурд, или даже наслаждение абсурдом, положены в основу стройного метода и структуры «Микки 17». Это проявляется в отдельных эпизодах — будь то проходные или важные сюжетные события. Вот возлюбленная сталкивается с дубликатом Микки. Вместо того чтобы по уставу сдать его властям, она решает поразвлечься с двумя одинаковыми партнерами (ещё бы, если их играют два Роберта Паттинсона).
Но лучше всего этот метод работает на сам жанр. «Микки 17» — не просто сатира, а сатира социальная и политическая. И здесь реальность снова не только догоняет, но и обгоняет кинематограф. Толпа в красных кепках яростно вскидывает руки и бурно поддакивает лозунгам главы миссии. Роберт Паттинсон прекрасен, но главное внимание в фильме достаётся звёздной паре Марка Руффало и Тони Коллет. Гротескные образы, напоминающие Тильду Суинтон в фильме «Сквозь снег»: диктатор-кинозвезда, жаждущий внимания, и науськивающая его жена, мечтающая создать новый авторский соус из тел всех инопланетян.
И, пожалуй, единственное, что не совсем укладывается в эту чётко выстроенную структуру, — сам герой, своей сложностью не вписывающийся в логику этого безумного, безумного мира. Ключевой сюжетный поворот — создание дубликата, угрожающего устоявшемуся порядку, используется лишь в рамках общей системы.
Вопросы о человеческом у «расходника», переставшего быть полноценным человеком — о его чувствах, ощущениях, эмоциях и воспоминаниях — поднимаются, но уходят на второй план среди общего безумного карнавала. Отдельные точные фрагменты, такие как знакомый запах, внезапная дрожь или пробудившееся воспоминание, служат лишь для очень общего определения «человеческого» в контексте фильма.
Здесь же возникает проблема с главной драматургической несостыковкой. Закадровый голос Паттинсона с нужной долей иронии объясняет правила устройства этого мира — от научных экспериментов и норм калорийности до разнообразия сексуальных опытов и оттенков чувств, испытываемых к возлюбленной. Но фильм не отвечает на вопросы, почему Микки 17 так сильно отличается от Микки 18 — почему один рефлексирующий и чуткий, а второй резкий и неуравновешенный. Или почему Микки 3 был «занудой», Микки 5 — «крайне нерешительным», а Микки 8 — «тупым и жутко раздражал». Просто потому что.
В результате не только упускается важнейшая линия двойника, полная возможностей: два конфликтующих Паттинсона в исходнике прекрасно воплощают то ли биполярное, то ли шизофреническое расстройство в наглядном виде. Но теряется вся сложность характеров: каждый герой сводится к ограниченному набору черт и функций.
Что несколько противоречит основному и милому в своей наивности месседжу фильма о том, что все мы живые люди (или живые инопланетяне), а потому давайте жить дружно. Но аттракцион был действительно красивым.
Текст — Мария Шиманская
«Микки 17» — увлекательная сатирическая антиутопия. Роскошный визуальный аттракцион о том, что все мы странные создания человеческие. И оттого — прекрасные в своей нелепости.
Хотите быть в курсе всего самого интересного в городе? Подписывайтесь на нас в Telegram в Москве и Санкт-Петербурге. Рекомендации от KudaGo, планы на выходные, интересные события, места и подборки — читайте нас там, где вам удобно.
Комментарии к «Дитё человеческое: рецензия на фильм «Микки 17» с Робертом Паттинсоном»